Пилот особого назначения - Страница 3

Вот тоже, кстати, удивление миру…

Вдумайтесь: чужаки взорвали звезду! Это ведь не петарда, не контейнер силумита и даже не сверхзащищенная петербургиевая БЧ. Звезда взрывается согласно собственному жизненному циклу, который повинуется законам настолько величественным, что все телодвижения сапиенсов рядом с ними — суета муравьев.

И тут на тебе: прилетели и взорвали. Разрыв шаблона и отвал башки. Но это к слову — в те дни моя башка болела о другом.

Полчаса прошло после выхода из X-матрицы, когда «Гард» умчался из гибнущей системы звезды Моргенштерн. Вот вам мизансцена: мы с Комачо Сантушем на полетной палубе авианосца. Сидим на стопорных башмаках подле моего «Хагена» и мерзко потеем. Нас только что вынули из скафандров, поэтому пот особенно заметен — летными комбезами можно селедку засаливать.

— Ну что, брат…

— Это трындец, брат!

— Ах-ах-ахренеть!

— Ну ваще, что-то у меня сердце раззвонилось…

— До инфаркта — один шаг!

Так между нами проистекал содержательный диалог. Вокруг шустрили клонские палубные техники, как обычно величаво и с чувством важности момента, а на бимсах сияли золотом фравахары — тоже как обычно.

И тут…

Пространство палубы рассекает маршевый топот, десантники в полной экипировке — целое отделение: ствол под дых, лежать, морды в пол!

В чем дело?

Извольте:

— Вы задержаны по подозрению в шпионаже и проносе особых следящих устройств на борт боевого корабля Великой Конкордии!

— Каких, в червонную задницу, особых устройств?! — заорал я и попытался обернуться, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза клонского офицера, оттарабанившего сию ахинею.

Рядом блажил по-испански Сантуш, а меня, больно стукнув, вернули в исходное положение «мордой в пол». Это здорово прочищает мозги, товарищи. Точно говорю.

Потому что, когда в плечо впечатался приклад автомата, голову навестила ценная мысль: «Мать моя! Ниппонский бог! Да у меня же на руке целый натуральный шпионский комбайн! Замаскированный под переводчик „Сигурд“!»

Вот так всё просто. Среди пиратов это был просто киберпереводчик, а стоило попасть в руки государства — готовое дело.

Я тогда не знал, как именно, но его работу запеленговали, быстро раздедуктировали кто, где и что (ваш покорный слуга, весь такой нежный, у них в гостях) и разобрались. Быстро, четко и безжалостно. Это не талантливые любители. Это настоящая контрразведка, за которой мощь огромной империи.

Нас с Сантушем предусмотрительно заточили в разных карцерах, чтобы мы не могли скоординировать вранье. И всего через сутки перевели на тяжелый авианосец «Римуш», который теперь пёр через пространство в неизвестном мне направлении.

Я вывихнул мозг, придумывая, как объяснить клонскому дознавателю, что ГАБ подложило мне свинью в обличье «Сигурда» вовсе не для того, чтобы шпионить за Великой Конкордией, и при этом не расколоться, зачем именно я должен был шпионить. И как вообще спасти свою драгоценную жизнь?!

С последним пунктом выходило неладно. Собственно, с нами все еще цацкались только потому, что надеялись выведать, как работает или хотя бы как активируется моя машинка.

Что я мог сказать? Какие тайны выдать? Чем купить жизнь? Решительно нечем. Меня можно было растерзать калеными щипцами — я ничего не выдал бы, потому что ничего не знал.

Голые железные стены, руки скованы за спиной, холодная стальная табуретка привинчена к полу, хрестоматийная лампа в лицо и голос дознавателя из темноты.

Лампа такая яркая, что я не вижу его лица, и кажется, что со мной разговаривают руки, перебирающие карандаш под конусом света.

— Напоминаю, что вы обвиняетесь в шпионаже. Вас ждет виселица. Если выдумаете, что это легкая смерть, вы заблуждаетесь. Я могу шепнуть пару слов и вашу петлю затянут недостаточно плотно. Или укоротят шнур — есть варианты. Умирать в петле можно до четверти часа, смотря как подойти к делу. Итак…

Эта или схожая по смыслу изуверская тирада была лейтмотивом всех моих бесед с дознавателем.

— Видите ли, Андрей… Официально вы мертвы. Вас никто не будет искать. Взрыв звезды Моргенштерн — очень удобная катастрофа, на которую можно списать тысячу таких, как вы. Никто не знает где вы. Так что, право, вам лучше перестать упрямиться и начать сотрудничать. Надежды для вас нет. Отвертеться не выйдет — улика железная, как… как этот стол. И она была надета на ваше запястье.

Это длится долго.

Чертовски долго.

Свет режет глаза, но я не замечаю, уже не замечаю его — мне хочется спать! Спать!

Начинаю клевать носом, когда в ахиллово сухожилие бьет ботинок клона, стоящего сзади. Несильно. Но когда в тысячный раз… Боль возвращает меня в вертикальное положение, и мы продолжаем бессмысленный диалог.

В промежутках — карцер.

Я не знаю, как держится Сантуш, уж он-то вообще ни при чём, по крайней мере, в части шпионажа. Правда, на его долю за глаза хватит доказанного участия в незаконном вооруженном формировании (НВФ) «Алые Тигры».

О-о-о! И на мою долю тоже хватит! Я состоял в двух, сразу двух НВФ! Не забудем «Синдикат TRIX»! Ну и что с того, что я лично сдал координаты главной базы «Синдиката» властям Конкордии? Когда они выяснят (а это не так мудрёно), что я активный, очень активный участник разгрома клонского конвоя на рейде планеты Набу…

Так что в коротких промежутках между «собеседованиями» я вспоминаю строки поэта-ваганта далекого XV столетия, незабвенного хулигана Франсуа Вийона.

Я — Франсуа, чему не рад,